– И в Ветхом Завете Господа иногда называют Отцом, но во всех этих фрагментах речь идет только о распознании в Нем каких-то отцовских черт. Там Он “Такой, как отец”: любящий, заботливый, прощающий, пекущийся о благе Своих детей. И только в Иисусе Христе мы обрели достоинство детей Божьих, хотя и усыновленных, но детей в прямом смысле этого слова. Мы родились от своих родителей, и в человеческом измерении Бог – наш Творец, а не Отец. Максимум, что можно о Нем сказать, – что Он нам “как Отец”. В Иисусе Христе мы выходим из этого статуса творения. Соединяя нас Святым Духом со Своим Сыном, Предвечный Отец рождает нас для со-сыновства с Ним. В Единородном Сыне мы становимся Божьими детьми. И это – что-то совершенно невероятное. Апостол Петр говорит, что мы становимся “причастниками Божьей природы”.

– Прежде, чем ответить на этот вопрос, стоит обратить внимание на то, что эта молитва является единственным местом в Новом Завете, где Иисус использует понятие “наш Отец”. Он всегда очень старательно разделял Свое сыновство и наше, всегда говорил: “Мой Отец” и “ваш Отец”, “Иду к Отцу Моему и Отцу вашему”, потому что Он – Сын по природе, а мы стали детьми Божьими по усыновлению. Единственный раз Иисус сказал “Отче наш”, уча нас этой молитве, но не сказал: “помолимся к нашему Отцу – Отче наш...”, а только: вы молитесь “Отче наш”.

Это молитва тех, кто приобщился к сыновству Единородного Сына. Если какому-то язычнику эта молитва понравится и он будет ею молиться – очень хорошо, пусть молится. Но в его устах эта молитва будет звучать так: “Боже, сущий как Отец”. Необходимо пребывать в освящающей благодати и быть причастником Божьей природы, чтобы истинно призывать Бога: “Отче наш!”.

Стоит еще обратить внимание на то, что в Евангелии Иисус открывает нам новое имя Бога: “Отче! Я открыл имя Твое человекам” (Ин 17,6). Христос открыл нам, что собственное имя Того, Который есть Началом без начала, – “Отец”. Просьба “Да святится имя Твое” касается собственно Его имени. Чтобы это лучше понять, надо осознать необычайную глубину ветхозаветного имени Бога: Ягве – “Я есмь Сущий”, “Я есмь Тот, существование Которого несравненно более реально и действительно, чем ваше. Я существую так, что являюсь Источником вашего существования и Источником всякого существования. Одновременно Я – Тот, Который заботится о вас и хочет освободить вас от всякого рабства”. Однако это имя “Я есмь Сущий”, наполненное таким богатым содержанием, оказывается только тенью по сравнению с тем именем, которое нам открыл Иисус Христос. От Него мы узнали, что Бог – не только “Я есмь Сущий”, но и Отец. Он хочет быть Отцом также и для нас. Он хочет перенести нас через ту пропасть, которая естественным образом отделяет творения от “Я есмь Сущий”, и хочет ввести нас в самую внутренность Своего Божества. Мы имеем право взывать к Богу: “Авва!” – так, как обращался к Нему Иисус Христос. Колени сами сгибаются для благодарности, а уста готовы прославлять Бога!

– Хотел бы прежде всего обратить внимание на то, что все попытки “приукрасить” Священное Писание, “редактировать” его – это не просто недопонимание, а святотатство. Достаточно вспомнить версию Нового Завета, изданную свидетелями Иеговы – так называемый “Перевод Нового Мира” – где они ввели слово “Иегова” и убрали слово “Крест”. Несомненно, это не только не христианское, но даже антихристианское издание Священного Писания. Точно так же я отношусь и к феминистическим поправкам в изданиях Библии. Эти поправки – обыкновенное святотатство.

Тем не менее, частично благодаря феминистическому богословию, мы яснее осознали, что истина о Предвечном Отце трансцендентна по отношению к полу человека. В Священном Писании есть немало текстов, указывающих на то, что любовь Предвечного Отца к нам имеет также и материнские черты. Рембрандт в “Блудном сыне” даже изобразил одну руку отца мужской, а другую – женской. Напомню наиболее известные библейские мысли, указывающие на материнские качества Бога Отца. “Разве может мать забыть свое дитя? – читаем у Исаии. – Та, которая любит, разве может отречься от плода своего лона? Но даже если бы она о тебе забыла, Я не забуду о тебе, – говорит Господь” (ср. Ис 49,15). Даже само понятие Божьего милосердия связывается с материнством. Слово “рахамим”, означающее по-древнееврейски милосердие, происходит от слова, обозначающего матку, материнское лоно. Тем самым подчеркивается, что, когда Бог видит, как мы погибаем, у Него буквально всё внутри переворачивается от жалости и желания спасти это бедное, заблудшее дитя.