Диавол действует разными способами, которые нам необходимо знать, чтобы сопротивляться: сначала он пытается остановить нас на пути возрастания в молитве, затем — вовсе увести нас с этой дороги, пользуясь самыми изысканными способами, ложным светом, обманом и здравым смыслом мнимого добра. Тогда его действие приобретает более изощрённый характер.

Признаемся искренне, что в практике молитвы нам нередко сопутствует разочарование. Осознавая жизненную важность встречи с Богом в молитве, мы впадаем в уныние, когда не удаётся достичь желаемого результата.

На пути молитвы мы нередко сталкиваемся со всевозможными трудностями и препятствиями. В течение дня мы много времени уделяем молитве — как более длительной, так и совсем короткой, используем различные методы и формы молитвы: индивидуальную, групповую, общецерковную и литургическую, и всё же, в минуты искренности мы переживаем определённое разочарование нашей практикой молитвенной жизни. После того, как мы услышали или прочитали на эту тему столько прекрасного, молитва оказывается для нас нередко чем-то утомительным и мучительным, даже скучным, и очень часто — совершенно бесполезным...

Мы чувствуем, что рассеянность становится для нас привычным состоянием, лишающим нас сосредоточения в молитве. Неспособные сосредоточиться, мы начинаем скучать, мучиться, и так продолжаем молитву без малейшего интереса и вдохновения, ведь в этот момент она даёт нам немного или совсем ничего.

Как естественное следствие рассеянности, усталости и скуки рождается ощущение бессмысленности молитвы. Кажется, что это — простая трата времени. Не стоит пребывать так долго в бездеятельности, когда можно было бы использовать это время на что-то более полезное. А тем более, если я чувствую себя отягощённым многими другими делами, на которые у меня не хватает времени. Постепенно я прихожу к выводу, что молитва — это особая роскошь, которую могут позволить себе люди, не обременённые другими обязанностями, пенсионеры и больные...

Все эти трудности создают особую напряжённость во время самой молитвы. В нас рождается беспокойство, желание скорее закончить, неспособность продолжать молитву в течение всего определённого для неё времени и т.д. Оказывается, что молитва переживается нами как мучительная повинность, исполнение которой стоит довольно больших усилий и которая со дня на день превращается во всё более невыносимый крест, а не в умиротворяющее пребывание с Господом.

Практическим следствием этого разочарования является выполнение молитвенных упражнений кое-как, стараясь делать при этом хоть что-нибудь, например, читать какую-нибудь книгу, размышлять о своих проблемах и делах и т.д. В худшем случае — заменять её другой работой, оправдываясь тем, что и работа является молитвой и поэтому нет нужды особо посвящать ей время.

Многие из нас именно таким образом прекращают молитвенную практику, с большей или меньшей степенью вины, с большим или меньшим оправданием. Разумеется, разочарование рождается оттого, что мы не открываем в молитве того, что нам о ней рассказывают, и не находим того, чего мы в ней ищем. В конечном итоге, мы не находим в ней Жизни.

К сожалению, созерцание тоже не всегда решает наши проблемы, связанные с молитвой. Катехизис так говорит об этом: “Трудностью, особенно для тех, кто искренне желает молиться, является сухость. Она свойственна созерцательной молитве, если сердце безучастно, не ищет мыслей, воспоминаний и чувств даже духовного характера. Это момент чистой веры, которая остаётся с Иисусом во время агонии и во гробе” (ККЦ, 2731). Здесь трудностью является сухость, когда молящееся сердце кажется истощённым настолько, что даже духовные вещи не радуют, и остаётся только чистая вера по примеру Иисуса в агонии Гефсиманского сада. Это переживание свойственно тем людям, которые искренне желают молиться.

Однако Катехизис ясно подчёркивает, что “не должно быть так, что мы молимся, когда есть на то время: надо находить время для того, чтобы быть в распоряжении у Господа, с твёрдой решимостью — не отнимать у Него этого времени по пути, независимо от испытаний и сухости встречи” (ККЦ, 2710). Из этого следует, что мы сами должны искать подходящее время для встречи с Господом и оставаться верными независимо от тех трудностей, которые могут возникнуть. Мы приходим на молитвенную встречу с Богом прежде всего не для того, чтобы испытывать приятные ощущения, но для того, чтобы встретить Любимого, даже если наступит духовное истощение от сухости наших чувств в молитве.

Далее Катехизис конкретизирует, с чем может быть связана борьба против нас самих — против того в нас, что отбивает у нас охоту молиться. “В молитвенной борьбе нам приходится сталкиваться — в себе самих и в других людях — с ошибочными концепциями молитвы. Некоторые видят в молитве некую психологическую операцию, другие — стремление сосредоточиться для того, чтобы достичь умственного вакуума. Кто-то кодифицирует молитву как ритуальные жесты и слова. В подсознании многих христиан молитва — это занятие, несовместимое со всем тем, что им надо делать: у них нет времени. Те, кто ищет Бога через молитву, быстро приходят в уныние, потому что они не знают, что молитва приходит и от Святого Духа, а не от них одних” (ККЦ, 2726). Итак, будем помнить, что молитва — это не какой-то психологический процесс, а духовное переживание. Размышление как молитва не заключается только лишь в размышлениях на набожные темы. Чтобы быть молитвой, оно должно стать истинной встречей с Богом как Личностью. Молитва также не является совокупностью ритуальных поз и слов, ведь это более походило бы на магию, чем на свидание двух влюблённых людей. Ища Бога в молитве, не будем разочаровываться при первых неудачах, ведь молитва исходит не столько от нас самих, сколько от Святого Духа.